Институт при Н.К.Кольцове

Институт экспериментальной биологии (ИЭБ)
1917 — 1938

Начало истории Института биологии развития им. Н.К. Кольцова РАН можно отнести к 1917 году, когда был создан Институт экспериментальной биологии. Идея создания Института экспериментальной биологии, его организация, а также руководство им на протяжении более 20 лет связаны с именем Николая Константиновича Кольцова — выдающегося отечественного биолога, основателя многих научных направлений, определивших облик экспериментальной биологии в первой половине XX века^[6].

В дореволюционной России ни одного самостоятельного научно-исследовательского института по биологии не существовало. Биологические исследования велись почти исключительно в лабораториях при высших учебных заведениях; научная работа считалась побочной деятельностью преподавательского персонала: никаких специальных средств на нее не отпускалось. Институт экспериментальной биологии, основанный в 1917 г., был первым самостоятельных учреждением чисто исследовательского типа. В 1919 г. он перешел в ведение Наркомздрава^[7].

Основная организационная идея Н.К. Кольцова состояла в создании многодисциплинарного института, изучающего явления жизни при помощи экспериментальных подходов. Это объединило специалистов, работающих в различных областях биологии — генетике, цитологии, механике развития и физиологии, и использующих многообразные методы и объекты исследования. Новый подход дал удивительные результаты^[2,5].

В 1920 г. при деятельном участии Кольцова возникло Русское евгеническое общество, тогда же в Институте экспериментальной биологии был организован евгенический отдел, который развернул исследования по медицинской генетике человека (первые работы по исследованию групп крови, содержанию в ней каталазы и т.д.), а также по таким вопросам антропогенетики, как наследование цвета волос и глаз, изменчивость и наследственность сложных признаков у однояйцовых близнецов и т.д. При отделе работала первая медико-генетическая консультация. В Институте были начаты первые в СССР теоретические исследования по генетике дрозофилы^[1,6].

В 30-е годы Институт экспериментальной биологии становится признанным научным центром не только у нас в стране, но и за рубежом. В Институте сложилась школа генетиков и цитологов, получившая мировую известность. Многие из пришедших в Институт молодых исследователей выросли в крупных ученых, которые оказали большое влияние на развитие различных областей экспериментальной биологии. В частности, в отделе генетики, возглавляемом С.С. Четвериковым, работали Б.Л. Астауров, А.С. Серебровский, Н.В. Тимофеев-Ресовский, Н.К. Беляев, П.Ф. Рокицкий, С.Н. Гершензон. Отделом механики (физиологии) развития руководил Д.П. Филатов, а отделом культуры тканей — первоначально А.В. Румянцев, затем Г.К. Хрущов, а после преобразования в отдел физиологии клетки — Б.В. Кедровский. Отдел физико-химической биологии возглавлял С.Н. Скадовский, отдел кариологии — П.В. Живаго, отдел генетики протистов — Г.В. Эпштейн^[2,5].

Популярность Института определялась огромным научным авторитетом его директора, его провидческими идеями в разных областях биологии. Так, существование в клетке наследственных молекул, носителей генетической информации, и матричный принцип их редупликации были предсказаны Кольцовым еще в 1927 г. на Третьем Всероссийском съезде зоологов, анатомов и гистологов в Ленинграде. Во вступительном докладе «Физико-химические основы морфологии» он сформулировал новый для биологии принцип: omnis molecule ex molecule (каждая молекула от молекулы). И хотя наследственными молекулами оказались не белки (как предполагал Кольцов), а ДНК, эта идея инициировала размышления о структуре молекул наследственности и механизмах их воспроизведения. И только спустя 26 лет Дж. Уотсон и Ф. Крик расшифровали структуру двойной спирали ДНК, доказав матричный принцип ее удвоения^[3,4,5].

Предсказание существования наследственных молекул — далеко не единственное пророчество Кольцова. Он был щедр на идеи и охотно делился ими со своими учениками. В 1916 г. Кольцов предположил возможность получения мутаций с помощью рентгеновского излучения. Проверку этой идеи он поручил своим ученикам Д.Д. Ромашову и Н.В. Тимофееву-Ресовскому. И хотя их попытки получить мутации на дрозофиле не увенчались успехом, они определили нужное направление дальнейших исследований. Следует отметить, что идея получения мутаций при помощи рентгеновских лучей была высказана Николаем Константиновичем более чем за 10 лет до открытия радиационного мутагенеза^[6,9,10].

Идея химического мутагенеза также принадлежит Кольцову. В 30-е годы он предложил В.В. Сахарову проверить влияние различных химических соединений на растения и животных. Вскоре Сахаров в Кольцовском институте и М.Е. Лобашов в Ленинградском университете открыли явление химического мутагенеза. Несколько позднее к этой работе подключился аспирант института И.А. Рапопорт, который продемонстрировал мутагенную активность ряда соединений и установил специфичность их действия^[9,10].

Успешно реализована и другая идея Н.К. Кольцова «…найти способ удваивать число хромосом в гаметах, чтобы получать тетраплоидные мутации». В замечательных исследованиях В.В. Сахарова экспериментальным путем были получены полиплоидные формы ряда сельскохозяйственных культур, из которых удалось вывести стабильные сорта^[6].

Еще один пример прозорливости Николая Константиновича — это возобновление изучение партеногенеза на тутовом шелкопряде, впервые начатого русским зоологом А.А. Тихомировым в конце 19-го века. Эти исследования были продолжены и развиты Б.Л. Астауровым — учеником Н.К. Кольцова. Блестящие успехи, достигнутые Б.Л. Астауровым и его сотрудниками в разработке методов искусственного партеногенеза, позволили подойти вплотную к решению ряда актуальных задач биологии развития, а также были использованы в промышленном шелководстве^[9,10].

Нельзя хотя бы коротко не упомянуть о знаменитых Кольцовских «Исследованиях о форме клеток», в которых впервые сформулирован «принцип Кольцова» — концепция о существовании внутреннего твердого скелета клетки и о том, что движение клетки определяется взаимодействием жидкого содержимого клетки с твердым скелетом. Эти принципы были широко использованы в работах его последователей и предвосхитили современные представлений о цитоскелете^[6,10].

Кольцов настойчиво выстраивал структуру внешних связей института. Финансовую и иную поддержку институту, его структурам, отдельным сотрудникам оказывали: Наркомздрав (через ГИНЗ), Академия наук (через КЕПС), Московский университет (в отношении аспирантов), Наркомпрос, Наркомзем; поддержку оказывал Биомедгиз, издававший журналы и книги ИЭБ, а также ЦЕКУБУ — комиссия по улучшению быта ученых (реликт ленинской эпохи, вытесненной организацией ВАРНИТСО — Всесоюзной ассоциацией работников науки и техники для содействия социалистическому строительству в СССР, добровольная общественная организация, существовавшая в СССР с 1928 по 1939.)^[5].

Институт очень рано начал получать международное признание. В числе зарубежных гостей в 1920-е гг. в нем были К. Бриджес, Г. Мёллер, Дж.Б.С. Холдейн, О. Фогт, У. Бэтсон, Р. Гольдшмидт, Э. Ваксман, С. Дарлингтон и др. С созданием регулярных журналов институт начал научный обмене заграницей, и с 1923 г. он получал все ведущие биологические журналы мира. Статьи из ИЭБ печатались в заграничных журналах (главным образом, немецких, а также американских и др.)^[5].

Выстроенная Кольцовым глубоко структурированная внешняя и внутренняя среда составляла весьма эффективную защиту института^[5].

Однако, несмотря на впечатляющие научные достижения Института экспериментальной биологии и на его авторитет в стране и за рубежом, история Кольцовского Института была сложной и драматичной.

В декабре 1936 была созвана специальная сессия ВАСХНИЛ для борьбы с «буржуазной генетикой». В защиту генетики выступили Н.И. Вавилов, А.С.Серебровский, Г.Дж.Мёллер, Н.К.Кольцов, М.М.Завадовский, Г.Д.Карпеченко, Г.А.Левитский, Н.П.Дубинин. Против «буржуазной генетики» – Т.Д.Лысенко, Н.В.Цицин, И.И.Презент. Кольцов, не разделяя оптимизма Вавилова по поводу того, что «здание генетики осталось непоколебленным», обратился с письмом к президенту ВАСХНИЛ А.И.Муралову, где написал об ответственности всех ученых за состояние науки в стране. Ответ прозвучал 26 марта 1937 на общем собрании актива ВАСХНИЛ, посвященном итогам пленума ВКП(б). Муралов обрушился на «политически вредные» теории Кольцова по генетике и евгенике. Работы по евгенике послужили главным предлогом для преследования Кольцова^[5].

Институт цитологии, гистологии и эмбриологии (ИЦГЭ)
1938 — 1948

В 1938 г. Институт был переведен из системы Наркомздрава РСФСР в Академию наук СССР, реорганизован и переименован в Институт цитологии, гистологии и эмбриологии.

В декабре 1939 — январе 1939 г. шли выборы в Академию наук СССР. Кольцов, против его воли, был выдвинут в академики. Выборы по Биоотделению были назначены на 15-26 января, но 11 января 1939 г. в газете «Правда» выходит изготовленная И.И. Презентом статья "Лжеученым не место в Академии наук", которую подписали академики А.Н. Бах, Б.А. Келлер, профессор Х.С. Коштоянц, кандидаты наук А. Щербаков, Р. Дозорцева, Е. Поликарпова, Н. Нуждин, С. Краевой и К. Косиков. На место, по праву принадлежавшее Кольцову, попал малограмотный агроном Трофим Лысенко. Коштоянц стал членом-корреспондентом^[5,11].

4 марта 1939 Президиум АН СССР рассмотрел вопрос «Об усилении борьбы с имеющимися лженаучными извращениями». Была создана комиссия для ознакомления с работой Института Кольцова под председательством А.Н. Баха, с участием Х.С. Коштоянца и двух других подписавших письмо, а также Т.Д. Лысенко, — для обследования ИЭБ и последующего снятия Кольцова. Управлял работой комиссии И.И. Презент, хотя и не был ее членом. От Кольцова потребовали, чтобы он в «общепринятой форме» «дал… разбор своих лжеучений в… научном журнале или, лучше, во всех журналах… выполнив элементарный долг перед партией». Но Кольцов не сделал этого^[4,12]. Чрезвычайно мужественное поведение Кольцова на заседаниях комиссии, его полная моральная победа (и беспомощность обвинителей), а также смелое письмо Сталину, отправленное 12 января 1939 г., без просьб, жалоб, раскаяний, сыграли свою роль. Сталин оценил стойкость Кольцова. Кольцов остался на свободе и мог пользоваться личной лабораторией.^[5]

Шла активная травля Н.К. Кольцова, которому на партсобрании Института бросали ложные обвинения. В защиту Николая Константиновича поднялся комсорг Института Иосиф Абрамович Рапопорт, и сказал, что обвинения надуманные, а институту следует присвоить имя Кольцова. За это выступление на следующий день райком снял И. Рапопорта с должности комсорга^[11].

Реорганизация Института завершилась в 1939 г. Н.К. Кольцова всё же сняли с должности директора. Новым директором был назначен Г.К. Хрущов — заведующий одной из лабораторий Института^[9].

После ареста Н.И. Вавилова в 1940 г. Николая Константиновича таскали на допросы в НКВД, но он не дал никаких показаний. Осенью 1940 г. Кольцов поехал в Ленинград. В гостинице «Европейская» у него произошел инфаркт сердца. В этот момент он писал текст речи «Химия и морфология» для юбилейного заседания Московского общества испытателей природы. 2 декабря в 9 часов 50 минут он умер. Его жена Мария Полиевктовна написала о смерти Николая Константиновича письмо в Москву и добровольно ушла из жизни, на другой день после мужа. Это случилось в той же гостинице «Европейская»^[11].

В архиве Н.К. Кольцова осталось множество неоконченных трудов. Прежде всего, это четвертая часть Исследований о форме клетки, над которой Кольцов работал с перерывами в течение 20 лет и которая посвящена экспериментальным исследованиям физико-химических основ морфо-физиологических явлений, которые наблюдаются в клетках эффекторных органов. Незаконченной осталась программная речь «Химия и морфология», посвященная новой интерпретации клеточных структур в их статике и динамике ^[12].

Далее...

Источники

1. Астауров Б.Л., Рокицкий П.Ф. Николай Константинович Кольцов, 1872-1940 // М.: Наука, 1975.168 с.
2. Бабков В.В. Московская школа эволюционной генетики // М.: Наука, 1985. 216 с.
3. Бабков В.В. Н.К. Кольцов: борьба за автономию науки и поиски поддержки власти // Вопросы истории естествознания и техники. 1989. №1. С. 3-20.
4. Бабков В.В. Н.К. Кольцов и его Институт в 1938-39 гг. // Онтогенез. 1992. Т. 23. №4. С. 443-459.
5. Бабков В.В. О принципах организации института Н.К.Кольцова. // Науковедение. 2000. №2. С. 132-142.
6. Детлаф Т.А. Институт экспериментальной биологии // Онтогенез. 1988. Т. 19. №1. С. 94-112.
7. Кольцов Н.К. 15 лет работы // «Наука и жизнь», 1934, №01. С. 42-45.
8. Кольцов Ник. Проект нового биологического института в Москве // Русские ведомости. 1916. 5 и 8 ноября. С. 5.
9. Озернюк Н.Д. Научная школа Н.К.Кольцова. Ученики и соратники // М.: КМК, 2012. — 359 с.
10. Раменский Е.В. Николай Кольцов. Биолог, обогнавший время // М.: Наука, 2012. — 385 с.
11. Шноль С.Э. Герои и злодеи российской науки / М.: Крон-Пресс, 1997. 463 c.
12. КОЛЬЦОВ, НИКОЛАЙ КОНСТАНТИНОВИЧ // Универсальная научно-популярная энциклопедия