Нейфах Александр Александрович (1926 – 1997)

Выдающийся российский ученый А.А. Нейфах родился в 1926 г. в Москве в семье врачей. Врачами были его родители, врачом был и его дед. Неудивительно, что в такой семье у детей возник интерес к естественным наукам. Младший брат Александра, Евгений, стал биохимиком, он кандидат биологических наук.

Во время Великой Отечественной войны отец Александра служил в системе эвакогоспиталей, мать с двумя сыновьями эвакуировалась в Омск. К началу войны старший, 15-летний, Александр окончил 8 классов, а через год получил аттестат об окончании экстерном 10 классов. В 1943 г. 17-летний юноша уходит в армию и сразу попадает на фронт, прослужив наводчиком орудия зенитной батареи до конца войны.

Демобилизовавшись в 1946 г. в Германии в звании ефрейтора, Александр поступает на биологический факультет МГУ и заканчивает его за два года, специализируясь на кафедре эмбриологии. Заведующий кафедрой профессор В.В. Попов рекомендует своего студента в аспирантуру. В характеристике, которую он ему дает, написано: "Александр Александрович Нейфах начал работать под моим руководством с апреля 1947 г. Выполненная им дипломная работа, посвященная выяснению формативных свойств роговицы, имеет бесспорное научное значение, причем необходимо отметить, что она сделана Александром Александровичем в значительной степени самостоятельно и по его собственной инициативе... Большая творческая одаренность, исключительные трудоспособность и добросовестность — отличительные черты А.А. Нейфаха. К этому следует прибавить некоторые формальные моменты, а именно: диплом с отличием и окончание полного университетского курса (по заочному отделению) в два года. На основании всего сказанного с полной ответственностью рекомендую А.А. Нейфаха в аспирантуру".

Александр Нейфах стал аспирантом Института морфологии животных им. А.Н. Северцова АН СССР (часть института, в том числе и та, где работал Нейфах, ныне Институт биологии развития им. Н.К. Кольцова РАН) и в 1952 г. успешно защитил кандидатскую диссертацию. Еще в аспирантуре он вступил в партию. Профессор В.В. Попов сказал ему: "Если ты со своим пятым пунктом, т.е. с известной национальностью, хочешь остаться в лаборатории, вступай в партию". Но это не помогло — его одного из семи аспирантов в институте не оставили, лишь в 1954 г., уже после смерти Сталина, он туда вернется и будет работать до конца своей жизни, пройдя путь от младшего научного сотрудника до заведующего лабораторией. С учетом аспирантских лет это полвека, без одного года.

Да и два года безработицы уже кандидата наук, автора нескольких печатных трудов, не прошли даром для молодого ученого. Лишенный возможности продолжать экспериментальные работы, Нейфах буквально не выходил из Библиотеки иностранной литературы, целыми днями изучая новинки литературы по своей специальности. Именно тогда он написал очень актуальную теоретическую статью, где предсказал некоторые особенности генетического кода. Редакция "Известий Академии наук. Серия биологическая" отклонила статью, сославшись на то, что формальные математические соображения неприменимы к такой самобытной науке, как биология. К сожалению, приоритет в расчете генетического кода официально принадлежит не Нейфаху, а эмигрировавшему в 30-е годы из России Г.А. Гамову, публикация которого по этой проблеме появилась вскоре после того, как была отвергнута статья А.А. Нейфаха.

Главным открытием Александра Нейфаха было обнаружение морфогенетической функции ядер (термин был предложен эмбриологом О.Г. Строевой). Ученый не стал искать объяснения различной радиочувствительности зародышей на разных стадиях развития с точки зрения традиционной радиобиологии. Он подошел к решению проблемы значительно шире, связав ее с исследованиями генетических функций ядер, что и позволило ему впервые поставить вопрос о взаимодействии ядра и цитоплазмы клеток на ранних стадиях развития зародыша. Эти исследования легли в основу его книги "Проблема взаимоотношений ядра и цитоплазмы в развитии", изданной в 1962 г. В том же году им была защищена докторская диссертация.

С помощью традиционных эмбриологических методов в сочетании с современными сложными биохимическими методами ему удается выяснить ряд закономерностей в синтезе белков и нуклеиновых кислот в ходе эмбрионального развития.

В 1968 г. Нейфах был исключен из партии за то, что подписывал письма в защиту участников демонстрации на Красной площади, протестовавших против ввода советских войск в Чехословакию. Эти письма были посланы в разные инстанции: в Верховные Советы СССР и РСФСР, в редакции ряда газет.

После того как его друг и коллега по институту остался во время научной командировки за рубежом, Нейфаха сняли с должности заведующего лабораторией, а лабораторию перевели на некоторое время в ранг группы. По существу, же сотрудники под руководством Александра Александровича продолжали работать над своей тематикой. За это Нейфах выразил благодарность двум директорам его института: "Б.Л. Астаурову, потом Т.М. Турпаеву и Н.Г. Хрущеву, он тогда был секретарем парторганизации, которые поддержали меня, хотя, вероятно, было проще от меня тогда избавиться".

Тогда же А.А. Нейфаха лишили возможности преподавать в университете, что, как он считал, у него неплохо получалось. Более 20 лет его не выпускали за границу. Это, естественно, прерывало связь с западной наукой. "Всего этого, конечно жаль, — говорил на своем юбилее Александр Александрович. — Но о том, что тогда я выступил, как мог, против оккупации Чехословакии, я не жалею — я был бы не я, если бы не сделал этого. Почему я тогда с такими взглядами не стал настоящим диссидентом, а лишь подписал десяток писем и фрондерствовал в своем институте? Потому что боялся тюрьмы и ссылки? Было и это. Но это не главное. Главное было в том, что я убедился, что по своим качествам в политики не гожусь, я не такой, как мой великий друг Ковалев. Я ходил на диссидентские собрания, я пытался что-то делать, но не находил себе дела, которое мог бы делать достаточно хорошо. А взамен я должен был отказаться от науки — но я не решился на такой обмен. Мне и тогда было и сейчас немного стыдно перед Ковалевым и другими членами Хельсинской группы, куда они меня пригласили. Все они сидели, а я — нет. Но все же я не жалею об этом — вероятно, это был тогда правильный выбор".

Последние годы жизни Александр Александрович посвятил изучению скорости развития зародышей, объединив два направления — влияние температуры на скорость развития и генетический контроль эмбриогенеза. Исследования проводились в его московской лаборатории на осетровых рыбах и в США, где он работал в течение нескольких лет по полгода, на классическом объекте — дрозофиле.

В статье А.А. Минина (возглавившего после смерти Нейфаха его лабораторию), приуроченной к семидесятилетию Александра Александровича (журнал "Онтогенез". 1996. № 6), отмечается, что, быть может, не все научные достижения юбиляра равнозначны по своему вкладу в науку, но все они совершенно оригинальны и в основной идее, и в методическом подходе, и в неординарности авторских выводов.

А.А. Нейфах являлся редким ученым, который до последних дней пребывания в лаборатории экспериментировал своими руками; его пример повышал активность других участников работы. Своими мыслями он всегда охотно делился, ему хотелось, чтобы волнующие его проблемы вызывали интерес у как можно более широкой аудитории. Этим, вероятно, объясняется большое количество опубликованных им научно-популярных работ и публицистических статей. Совсем недавно в газетах и журналах обсуждались сенсационные результаты получения путем клонирования овечки Долли. Об этических и моральных сторонах исследований, связанных с клонированном млекопитающих (животных и человека), А.А. Нейфах писал еще в 60-е годы.

На Ученом Совете института по поводу юбилея Нейфаха выступил и сам юбиляр. Текст его выступления посмертно опубликован в журнале "Онтогенез", 1998, № 5 и публикуется в этой книге. Эпиграфом к нему было выбрано изречение Ж.Ж. Руссо: "Может быть, вам не важно услышать то, что я скажу, но мне важно вам это сказать".

Александр Александрович рассказал, что его жизнь состоит из трех частей — научной, личной и общественной, или политики. "Это есть у всех, но в разной степени. У меня этого было примерно поровну — не по времени, конечно, а по тому, какое место это занимало в моих мыслях и в моей душе", — говорил он.

Освещая первую часть, он подчеркнул, что в научной работе ему больше всего нравились не сами эксперименты и даже не их результаты, а их обдумывание, это для него было самым интересным. Что касается личной жизни, то Нейфах был женат четыре раза. "Однако я рад, — заметил он, — что мне удалось сохранить хорошие, обычно очень хорошие отношения с моими детьми и даже с их матерями... Я не жалею о своей личной жизни, хотя искренне прошу прощения у всех, кого я обидел, вольно или невольно".

Касаясь третьей части своей жизни, он сказал, что политика всегда волновала его. В 1943 г. он отказался от всех броней и пошел на войну. А на войне "отказывался от всяких послаблений — офицерское училище, работа в санчасти и др.: я хотел и я служил до конца войны на пушке, я хотел стрелять в фашистов. Я и сейчас готов в них стрелять, если придется, то и на улицах Москвы".

У Александра Александровича было больное сердце. Ему была сделана необходимая операция, возникли осложнения, от которых через полгода, в 1997 г., он скончался...

© Аспиз М.Е. Об А.А. Нейфахе как об ученом // Предисловие к книге: А.А. Нейфах - Взгляды идеи раздумья. М., "Наука" 2001. С. 114-118.