Рапопорт Иосиф Абрамович (1912 – 1990)

В марте 2012 г. исполняется 100 лет со дня рождения Иосифа Абрамовича Рапопорта — выдающегося генетика, члена-корреспондента Академии наук СССР, лауреата Ленинской премии, Героя Социалистического Труда, блестящего представителя школы великого Николая Константиновича Кольцова — основателя экспериментальной биологии в нашей стране. И.А. Рапопорту принадлежит одно из крупнейших биологических открытий XX в. — химического мутагенеза, сделанного в стенах Кольцовского института. В отличие от своих предшественников он нашел ключ к открытию сильных химических мутагенов, по эффективности не уступающих радиационным, и затем супермутагенов, способных вызывать выход индуцированных мутаций, в 100000 раз превышающих уровень природного фона. Открытию химических мутагенов предшествовал длинный путь личных изысканий И.А. Рапопорта, включающий несколько крупных циклов исследований. Поиск увенчался триумфальным успехом с приоритетом, датируемым 1946 г., и номинацией на Нобелевскую премию по выдвижению Нобелевской комиссией в 1962 г. Получение этой премии не состоялось по причине позиции, занятой политическим руководством нашей страны того времени.

Для использования своего главного научного открытия И.А. Рапопорт видел два возможных пути. Один из них — искусственное получение под влиянием химических мутагенов большого числа полезных мутаций и их внедрение в практику различных сфер человеческой деятельности. Этот путь дал жизнь различным высокопродуктивным научно-практическим направлениям в таких крупных для страны областях, как сельское хозяйство, медицина, лесоводство и др., а также в решении ряда экологических проблем. Для осуществления этой грандиозной программы, охватывающей всю страну (в то время СССР), И.А. Рапопорт привлек множество специалистов, в том числе большую армию селекционеров микробиологического и сельскохозяйственного профиля. Он их объединял, учил, вдохновлял и поддерживал. Многолетние труды на этом поприще принесли стране весьма значимые практические достижения, успешно внедряемые в жизнь. Созданная база в виде многих сортов сельскохозяйственных и технических культур, в том числе зерновых и масленичных (стратегическое сырье), генетически высокопродуктивных, устойчивых к различным неблагоприятным условиям и паразитам, представляет собой подлинную инновацию. Она позволяла успешно решать отечественными средствами широко рекламируемую государственную Продовольственную программу, не предполагая, что последующая "перестройка", разрушившая существовавшую систему сельского хозяйства, выбьет почву из-под ног этого грандиозного успешно развивающегося дела.

Второй путь в использовании химического мутагенеза открывал дорогу генетическим и междисциплинарным фундаментальным исследованиям к изучению внутреннего строения аппарата наследственности в его нативном состоянии. Опираясь на свойства открытых и хорошо изученных им тысяч сильных химических мутагенов и супермутагенов, применяемых в качестве пробных тел, И.А. Рапопорт предложил новую, углубленную концепцию строения и функционирования биологической материи на физико-химическом уровне, имея объектом рассмотрения аппарат наследственности с особым вниманием к процессу аутокатализа. Эта теоретическая концепция была изложена им в книге "Микрогенетика" (1965, репринт 2010) и ряде статей более позднего времени. Помимо самоценности этой концепции она лежит в основе всех практических достижений рапопортовской школы; ее потенциал неисчерпаем. Научный вклад Рапопорта в развитие естественных наук представляет собой новую область знания.

Иосиф Абрамович Рапопорт был известен своим современникам и в наше время как человек высочайших моральных качеств, беспримерного мужества и силы духа. Они проявились в его борьбе за чистоту науки, в его героическом участии в Великой Отечественной войне и борьбе с лысенковщиной, и что не менее значимо — в его пассионарном стремлении поднять благосостояние народа нашей страны. Он был доблестным гражданином своего Отечества и Рыцарем науки. Глубокая человечность, доброта и бескорыстие были неотъемлемыми спутниками его жизни.

Он родился 14 марта 1912 г. в г. Чернигове в семье фельдшера. Позже его отец, человек образованный и гуманный, будучи уже обремененным семьей, окончил медицинский институт и стал практикующим врачом. Большое влияние на И.А. оказала его мать — умная, энергичная и активная женщина. Начальную школу И. А. окончил в г. Славянске, а среднюю — в Чернигове. Еще в детстве учителя обратили внимание на его блестящую память и необыкновенные способности к языкам. По окончании школы последовали обучение в Агрозоотехническом техникуме (1927— 1930) и кратковременная работа в должности старшего зоотехника в Куликовском р-не Черниговской области (лето1930 г.). По совету добрых людей И.А. послал заявление в Ленинградский государственный университет, был принят и специализировался по кафедре генетики и экспериментальной зоологии (1930—1935). Это была первая кафедра генетики в нашей стране, основанная проф. Ю.А. Филипченко. После его внезапной кончины 19 мая 1930 г. место заведующего кафедрой занял проф. А.П. Владимирский. В одной из автобиографий И.А. Рапопорт обозначил 1932 г. вехой начала своей научной деятельности. Побудительным толчком к этому послужил приезд в Ленинград Николая Константиновича Кольцова — основателя и директора Института экспериментальной биологии (ИЭБ, Москва). Он прочитал лекцию о работах своего института, в которой упоминалась и приоритетная работа В.В. Сахарова (1932) об открытии им химического мутагенеза путем воздействия на дрозофилу нескольких неорганических соединений. Об этой лекции И.А. Рапопорт написал: "Николай Константинович впечатление на меня произвел совершенно неизгладимое. Не только тем, что он и внешне был импозантен, и говорил красиво и мудро, а в первую очередь своей особой, чисто Кольцовской цельностью биологической мысли, каких бы областей он ни касался — сравнительной ли эмбриологии, цитологии, генетики, эволюционных проблем или физико-химических исследований живого. После этого я кинулся читать его работы и статьи, выходящие из стен его института, и когда на пятом курсе мне предстояло распределение, попросил А.П. Владимирского рекомендовать меня, если это возможно, лаборантом в Кольцовский институт". Рапопорт не просто понял всю полноту научной программы Н.К. Кольцова — он ею проникся. Как показал анализ и хроника его творчества (см. Строева. Иосиф Абрамович Рапопорт. Сер. "Научно-биологическая литература". М.: Наука, 2009), Рапопорт, будучи студентом второго курса ЛГУ, стал подлинным негласным членом Кольцовской школы. На основе своей собственной программы, сложившейся в рамках поставленных Кольцовым задач, он начал самостоятельные литературные и экспериментальные поиски, по меньшей мере в трех крупных направлениях. Он завершит их потом в Кольцовском институте. Только это позволяет понять, как смог один человек за три года аспирантуры выполнить такой объем экспериментальной работы, глубоко теоретически осмысленной, который позволил потом оформить полученные результаты в виде кандидатской и докторской диссертаций и сверх этого реально обосновать открытие сильных химических мутагенов. Забегая вперед, заметим, что кандидатскую диссертацию И.А. Рапопорт защитил в мае 1939 г., а докторскую представил к защите в феврале 1941 г. Но подробнее об этом ниже.

В 1933 г. по приглашению академика Н.И. Вавилова в Ленинград на работу приехал известный американский генетик Г.Дж. Меллер (лауреат Нобелевской премии 1946 г. за открытие радиационного мутагенеза в 1927 г.). Рапопорт стал его дипломником. Его дипломная работа "Нерасхождение четвертой и Х-хромосом у Drosophila melanogaster под влиянием лучей рентгена" была опубликована в 1938 г. Ей предшествовала другая статья из того же цикла — "Влияние пограничных лучей на расхождение хромосом и появление летальных мутаций у Drosophila melanogaster" (1936). В дипломной работе Рапопорт представил монографически исчерпывающий обзор литературы по затронутой проблеме. В своих последующих исследованиях он воспользовался рядом методических приемов из своего первого большого опуса. По окончании ЛГУ И.А. Рапопорт после обмена письмами между А.П. Владимирским и Н.К. Кольцовым и успешной сдачи вступительных экзаменов был принят в аспирантуру ИЭБ и переехал в Москву. Его формальным руководителем в аспирантуре (1935—1938) был назначен профессор. Н.П. Дубинин, возглавляющий генетический отдел, но Н.К. Кольцов подключил И.А. к своей тематике.

Рапопорт не был обычным аспирантом. Он жил при институте в садовой беседке, переделанной под жилье для иногородних сотрудников, занимая маленькую комнатку. Его рабочий день начинался в 5—6 утра, и до 9 ч он ставил опыты. Затем он шел в институтскую библиотеку, а после часа дня возвращался в лабораторию, где продолжал ставить опыты до 11 ч вечера с небольшим перерывом на еду. За день он так уставал, что даже останавливал часы-ходики, чтобы их тиканье не мешало ему спать. Н.К. Кольцов так отзывался о нем: "И.А. Рапопорт является, без сомнения, ученым-исследователем и по полученной им подготовке, и по способностям значительно превышает средний уровень аспирантов. Кроме русского, которым он вполне владеет, во время аспирантуры он изучал латинский, греческий и еврейский языки, свободно говорит по-английски и недурно по-французски и по-немецки, на итальянском языке читает в подлиннике Данте, изучает и шведский язык. Свободное и беглое чтение на ряде европейских языков позволяет ему читать без всяких затруднений научную литературу. Кроме классиков литературы он прочитал за три года огромное количество научных книг и журналов, непрерывно следит за всей современной литературой, просматривая все новые журналы, получаемые Институтом, и на русском, и на иностранных языках. <...> Его научные интересы в области биологии очень широки, и он охватывает самые разнообразные отделы биологии, включая физиологию и фармакологию. При этом он обладает очень большой работоспособностью, весь захвачен научными интересами. В экспериментальной работе он также неудержим — он богат оригинальными идеями и с настойчивостью стремится проверять их на опыте. Его в этом отношении даже приходится удерживать. Он работает совершенно самостоятельно и мало нуждается в руководстве; темы для работы выбирает сам, но совершенно не чуждается обращаться к старшим работникам за советом. По объему его экспериментальная работа значительно превышает работу старших научных сотрудников: он изо дня в день закладывает по 500—700 опытов и тщательно обрабатывает их, в то время как соответствующая работа старших научных сотрудников, работающих над сходными темами, обычно ограничивается 100—200 опытами".

Вместе с чистой линией D. melanogaster Г. Дж. Меллер привез в нашу страну мутацию Bar (полосковидные глаза). Еще студентом Рапопорт занялся изучением этого объекта с целью понять механизмы возникновения генных повторов, их генетической значимости, влияния на индивидуальное развитие и значение в эволюционном процессе, начав с поиска подходов к экспериментальному осуществлению этой задачи. Он предложил эту тему для своей кандидатской диссертации и получил согласие Н.К. Кольцова. Основной результат был опубликован уже в 1936 г., после чего Рапопорт прервал эту работу на год, чтобы продвинуть направление феногенетического профиля. Ко времени окончания аспирантуры первая тема была завершена. Впервые в мире были экспериментально получены четырехкратные, шестикратные и восьмикратные повторы одноименного гена и показан механизм их образования. Н.П. Дубинин пишет о Рапопорте: "В кандидатской диссертации, посвященной исследованию природы и эволюционной роли линейных повторений внутри хромосомы, он с особой силой проявил свои способности оригинального экспериментатора. В этой работе ему удалось показать существование особого типа направленной изменчивости, вызываемой своеобразной конъюгацией хромосом в силу наличия в них линейного повторения. Эта работа дала ряд новых сведений о структуре хромосом". К этому нужно добавить, что, как это следует из работы, многократные линейные повторы одноименных генов отличаются свойством автоматически выщеплять новые, высшие ступени повторения, являясь источником возникновения новых генов. Эти события возникают систематически с равной частотой (в работе Рапопорта 1 : 1000) несравненно чаще, чем возникают мутации в отдельном локусе. В диссертации были также представлены доказательства генетической регуляции числа клеточных циклов, определяющих размер глаза (по числу омм) в онтогенезе дрозофилы. Глубина теоретического анализа проблемы в свете полученных результатов не превзойдена и в наши дни. Защита кандидатской диссертации под названием "Многократные линейные повторения участков хромосом и их эволюционное значение" состоялась в мае 1939 г. В полном виде она вышла в свет в 1940 г. Смерть Н.К. Кольцова и война стерли в умах современников память о ней. Об этом свидетельствует отсутствие даже упоминания имени Рапопорта не только в монографии С.Оно, посвященной этой проблеме, но и в предисловии к ее русскому изданию (1973), а также в монографии В.В. Бобкова "Московская школа эволюционной генетики" (1985). Между тем эта работа И.А. Рапопорта заслуживает того, чтобы о ней вспомнили и генетики и эволюционисты.

Феногенетическое направление Рапопорта, также начатое в студенческие годы, возникло как "побочный продукт" его генетических интересов. Как и других генетиков, его интересовало химическое строение генов — тогда об этом никто не имел никакого представления. Он обратился к этой теме, начав с проверки двух гипотез — Н.К. Кольцова о хромосоме как гигантской белковой молекуле и малоизвестной гипотезе Р. Гольдшмидта о гене и хромосомах как ферментах, начав с гипотезы Гольдшмидта. Объектом, как и во всех других его исследованиях, была дрозофила. Задача состояла в изучении реакции прижизненной инактивации ферментов in vivo в условиях, когда клетки еще не теряют способности к нормальному отправлению своих функций, в частности способности к размножению. В опытах, поражающих воображение своим размахом, И.А. проверяет действие множества неорганических и ряда органических соединений и получает около 50 фенокопий (или модификаций), которые Н.К. Кольцов предпочел назвать "фенотипическими генокопиями" — ненаследственными изменениями, копирующими почти все известные в то время мутации. Фенокопии возникали в 100% случаев, не передавались по наследству и были специфичны по отношению к примененным веществам — при комбинации двух действующих агентов у одной особи воспроизводились все фенокопии, присущие каждому агенту. Опираясь на совокупные данные, Рапопорт имел основания сделать вывод, что химические агенты, вызывающие фенокопии, затрагивают у дрозофилы этап независимой дифференцировки. Этот цикл дал жизнь новому разделу творчества И.А. — химической феногенетике. Отзыв Н.П. Дубинина: "Этим исследованием был открыт особый путь к анализу важнейшей проблемы о параллелизме наследственной и ненаследственной изменчивости". Работа Рапопорта была высоко оценена Н.К. Кольцовым в отчете о работе ИЭБ за 1938 г. Он включил ее в число четырех самых выдающихся научных достижений института. Но об исследованиях, связанных с прямым поиском химических мутагенов, которые Рапопорт осуществлял в это же самое время в рамках собственной, не афишируемой им, программы, Н.К. Кольцов не знал. Очевидно, И.А. не рассказал своему любимому учителю об этом потому, что в 1938 г. до полного решения проблемы было еще далеко. Результаты феногенетического цикла, естественно, не подтвердили гипотезы Гольдшмидта, и соответственно не внесли ясности в вопрос о химической природе гена. Но они показали, впервые, что в состав морфогенов — химических посредников между геном и признаком, входят ферменты. С точки зрения науки о закономерностях эмбриогенеза (механики развития, или экспериментальной эмбриологии, или физиологии развития, или феногенетики) это был первый прорыв в представлениях о механизмах биохимической связи между геном и признаком.

Одновременно с исследованиями хемоморфозов Рапопорт углубляет свои подходы к решению проблем индивидуального развития, работая в области, пограничной между механикой развития и генетикой. Он обнаружил в своих коллекциях дрозофил с нарушенными процессами морфогенеза (мутация Met и др.) и проанализировал явление клеточной детерминации генетическими методами. Ему удалось экспериментально доказать, что двукрылых насекомых неправильно считают примером мозаичного типа развития, т.к. на ранних этапах онтогенеза у них есть период зависимой дифференцировки, как у животных регуляторного типа развития. В этой работе также были открыты новые явления, важные для трактовки ряда проблем эволюционной теории и систематики. Оба вышеизложенных крупных раздела исследований были объединены Рапопортом в его докторской диссертации под названием "Феногенетический анализ независимой и зависимой дифференцировки". Это была удавшаяся попытка экспериментального воплощения идеи Н.К. Кольцова о необходимости взаимопроникновения новых экспериментальных наук — генетики и механики развития, в познании процессов онтогенеза. В силу этого мы можем включить имя И.А. Рапопорта вслед за Н.К. Кольцовым и Б.Л. Астауровым в число первых основателей комплексной науки, которая в наши дни получила название биологии развития (Developmental Biology).

В феврале 1941 г. "Феногенетический анализ независимой и зависимой дифференцировки" был представлен к защите докторской диссертации в Ученый Совет Биофака МГУ и к публикации в Трудах Института цитологии, гистологии и эмбриологии АН СССР (так стал называться ИЭБ после переименования в 1939 г.). В это время Рапопорту еще не исполнилось и 29 лет. Защита была назначена на 17 июня 1941 г., но кворум не состоялся, и ее перенесли на конец июня. Однако 22 июня 1941 г. началась Великая Отечественная война, и в день предполагаемой защиты И.А. Рапопорт уже находился в рядах советской армии, куда вступил добровольцем в звании младшего лейтенанта. Он защитит свою докторскую диссертацию в мае 1943 г. в перерыве между боями, когда будет отозван в Москву для прохождения ускоренного курса в Военной академии им. Фрунзе. А первичной датой публикации его докторской диссертации станет август 1948 г., но она не увидит света.

После окончания военной академии и защиты диссертации И.А. получил два предложения быть отозванным из действующей армии: от вице-президента АН СССР академика Л.А. Орбели для продолжения научной работы и от Академии им. Фрунзе — стать одним из ее преподавателей. Рапопорт отказался от обоих предложений и вернулся в пекло войны. С середины лета 1943 г. начинали развертываться грандиозные кровопролитные бои — война перешла в освободительную фазу. И.А. Рапопорт прошел ее всю, главным образом, в качестве комбата в пехоте, всегда лицом к лицу с противником, возвращаясь в строй после тяжелых ранений, дававших право быть отозванным с фронта. Он остался в памяти однополчан и в книгах о Великой Отечественной войне как отважный, умелый и человечный командир. Он был награжден многими высокими воинскими наградами и трижды был представлен военным командованием к званию Героя Советского Союза, но он его не получил. Место на Дунае в Австрии, где возглавляемый Рапопортом передовой отряд прорвался через вооруженную отступающую немецкую армию и соединился с передовым отрядом американцев, отмечено памятным обелиском с надписью: "Здесь закончилась Вторая мировая война".

Рапопорт был демобилизован из армии в звании гвардии майора в августе 1945 г. и вернулся в свой институт. Без левого глаза, который он потерял в результате тяжелого ранения головы в самом конце войны, но живой. А его монография "Феногенетический анализ независимой и зависимой дифференцировки", находясь в тылу, погибла. Она стала одной из первых жертв лысенковщины, воцарившейся после пресловутой сессии ВАСХНИЛ. Война помешала ее своевременной публикации, и она вышла из типографии только в августе 1948 г. Кроме обязательных экземпляров, попавших в Книжную палату и Библиотеку им. Ленина, весь тираж, пролежав в подвале ИЦГЭ шесть лет, в 1954 г. на основании решения РИСО был уничтожен. Уже после смерти И.А. академический журнал "Онтогенез" воспроизвел этот труд в пяти номерах за 1992—1993 гг., сохранив его для истории. Но это не спасало положения, при котором эти инновационные научные достижения могли оказать своевременное влияние на развитие нашей и мировой науки. Они были предтечей биологии развития наших дней (включающей в себя и генетику развития) и опережали представления современников минимум на четверть века. Через десятилетия после воцарения лысенковщины и ее постепенного угасания, на базе "Феногенетического анализа ..." в руках Рапопорта возникли два новых научных направления — "Токсикогенетика" и "Фенотипическая активация", со своими выходами в практику, особенно актуальными в настоящее время.

Вернувшись с войны, Рапопорт сразу включился в работу, теперь впрямую устремленную на изучение биологических свойств первых открытых им ранее химических мутагенов. Уже при разработке феногенетического направления Рапопорт ввел в анализ свойств испытуемых химических соединений физико-химическую константу — дипольный момент — главный критерий в последующем его открытии новых сильных мутагенов и супермутагенов. Рапопорт пишет (1961, 1965): "Наши довоенные исследования (1936—1941), посвященные механизму возникновения химических модификаций, суммированные в монографии (1948), учитывали свойства дипольных моментов некоторых органических веществ, способных вызывать модификации в ионизированном гетерополярном состоянии, и мутации — в неионизированном гомеополярном состоянии. Другими словами, модификации вызывались формами, типичными для неорганической химии, а мутации — типичными для органической химии. При изучении активных неорганических форм и неорганических веществ, вызывающих только модификации, было установлено, что их дипольные моменты обычно в несколько раз или даже во много раз превышают полярность органических мутагенов. Мы заключили отсюда, что одной из причин отсутствия в полном наборе неорганических веществ сильных мутагенов является именно большая их полярность, составляющая для модификационных соединений — флорида серебра 5D, перхлорного серебра 12D, перхлорного лития 7.8D и т. д. Все три соединения выбраны нами в связи с тем, что для них характерна модификационная активность каждого из двух образовавшихся ионов. Это ведет к появлению одной модификации под влиянием аниона и другой — под влиянием катиона. Среди тысяч обнаруженных теперь химических мутагенов нет почти ни одного с таким высоким дипольным моментом". Таким образом, самым главным выводом из этого раздела работы, принципиальным для дальнейшего направленного поиска химических мутагенов, был вывод, что механизмы возникновения модификаций и мутаций различны, и что вещества, вызывающие морфозы, не индуцируют мутаций. Следует оговориться, что когда были открыты сильные химические мутагены, обнаружилось, что в известных условиях они тоже вызывают модификации. Однако первоначально этот вывод имел решающее значение — он позволил исключить из дальнейшего поиска химических мутагенов всю неорганику и большой ряд органических соединений. Помимо этого, феногенетический цикл дал ответ на ряд принципиальных методических вопросов, таких как способ введения химических соединений в яйца дрозофилы, в вопрос о проницаемости тканей для вводимых агентов, о действующих дозах и ряд других. Было показано in vivo, что вещества, вызывающие морфозы, действуют в эквимолярных количествах. Раздел своей докторской диссертации, посвященный генетическим фенокопиям, Рапопорт назвал первым этапом на пути к открытию химического мутагенеза.

Второй этап исканий Рапопорта на этом пути был посвящен прямому поиску химических мутагенов на базе гипотетических представлений Н.К. Кольцова о белковой природе гена. Он начал с поиска в биологической и химической научной литературе данных о веществах, обладающих способностью взаимодействовать с белками, превращать токсины в анатоксины, действовать на антитела, вызывать полимеризацию белковых молекул, затрагивать антисептические свойства и др. Совокупность не менее четырех подобных показателей в одном соединении принималась как критерий вероятности его мутагенных свойств. Подобранные таким образом вещества подвергались затем генетическому анализу, и среди них впервые были найдены высокоэффективные химические мутагены. Это были восемь рядов органических соединений (по одному—двум из каждого ряда), вызывающих не меньше мутаций, чем Х-лучи. Это были формальдегид (12.2% индуцированных мутаций), уротропин и его различные соли, акролеины и другие альдегиды, окись этилена и гомологи, этиленимин и его производные, диэтилсульфат, диазометан, N-нитрозометилуретан и др. Некоторые из них представляли собой супермутагены. При исследовании мутагенного действия диазометана был впервые описан механизм алкилирования как наиболее эффективная реакция в действии химических мутагенов. Этот этап исследований в основном был выполнен Рапопортом до войны. Весной 1941 г. Н.П. Дубинин уговаривал Рапопорта опубликовать свое открытие хотя бы в виде краткого сообщения, но И.А. не согласился, считая нужным сначала детально изучить биологические свойства этих замечательных молекул. Потом он о своем отказе пожалел, но не мог же он знать, что скоро грянет война и оторвет его от научной работы на долгие четыре года. Этот факт позволяет понять, как могла так быстро после демобилизации Рапопорта из армии появиться в печати его статья "Карбонильные соединения и химический механизм мутаций" (1946) — первое, приоритетное, сообщение об открытии сильных химических мутагенов. За ним последовала серия работ 1947—1948 гг. с сообщением об открытии других мутагенов, о которых мы говорили выше. Именно за этот цикл работ И.А. Рапопорт был в 1962 г. номинирован на Нобелевскую премию.

Располагая достаточной выборкой мутагенов, найденных на втором этапе поиска, Рапопорт обратился к более надежному критерию, который он нашел в определенных особенностях физикохимической структуры органических молекул. Среди них дипольный момент оказался решающим. Исследования этого цикла составили содержание третьего этапа. Они позволили исключить из дальнейших поисков химических мутагенов органические соединения с дипольным моментом выше 4D.

На этом этапе достижений мирового уровня сталинско-лысенковская сессия ВАСХНИЛ (август 1948 г.) привела к "упразднению" генетики в нашей стране и насильственному прекращению дальнейших исследований И.А. Рапопорта. После его мужественного выступления на этой сессии в защиту генетики и отказа отречься от своих убеждений он превратился на многие годы в безработного, получая временную работу на основе краткосрочных договоров в московских организациях геологического или нефтедобывающего профиля, занимаясь определением геологического возраста образцов грунта. В одном из них Рапопорт обнаружил наличие фораминифер — четкий индикатор нефти. Ему предложили защитить диссертацию на степень кандидата геологических наук, но когда начальство узнало, что он тот самый генетик, который выступил против Лысенко, его в очередной раз уволили.

Только в самом конце 1957 г. И. А. Рапопорт смог возобновить свои генетические исследования в стенах Института химической физики АН СССР (ИХФ), куда был приглашен академиком Н.Н. Семеновым. Он проработает там до конца своей жизни, воплотив в реальности свои новые научные и практические открытия. Одним из условий приглашения И.А. Рапопорта в ИХФ вменяло ему в обязанность активное участие в подъеме сельского хозяйства страны и решении Продовольственной программы. И он включился в эту работу со всей мощью своего таланта и организаторских способностей, не оставляя и своих теоретических исследований. Несмотря на многолетний перерыв в научной работе и всяческие житейские невзгоды, его научная мысль не прерывалась. Теоретический и экспериментальный задел для деятельности в ИХФ уже существовал — он был создан до войны и в течение трех послевоенных лет в Кольцовском институте, и также в результате неустанных занятий в научных библиотеках Москвы в период безработицы. В ИХФ на основе критерия, найденного им в рамках первого и третьего этапов поиска, Рапопорт открыл новые мутагены и супермутагены и подверг тщательному изучению их биологические свойства. В результате было отобрано более 300 новых сильных химических мутагенов, из которых наиболее эффективные были им предложены для использования в сельскохозяйственных и микробиологических селекционных работах по созданию новых линий, сортов и штаммов и в животноводстве. Их свойства охарактеризованы им в авторской аннотации "Явление химического мутагенеза и его генетическое изучение".

В ходе интенсивнейшего поиска новых химических мутагенов, как пишет сам Рапопорт, "были идентифицированы некоторые вероятностные контуры строения еще неизвестного основного генного поля, ответственного за свойства аутокатализа и митоза". Теоретическое обоснование этого направления и его междисциплинарного значения в системе естественных наук дано И.А. Рапопортом в фундаментальном труде "Микрогенетика" (1965), который в том же году был уничтожен. Рапопорт продолжает: "Большинство мутагенов, используемых сейчас в селекции растений и животных, были получены с помощью последней схемы и укладываются в намеченные порядки интенсивного и очень интенсивного действия. Чтобы открыть их, пришлось вести форсированный поиск, пренебрегая тщательным описанием десятков попутно открытых мутагенов, не уступавших или даже несколько превосходящих действие радиации". Дипольные моменты сильных мутагенов, тринуклеотидов и неионизированных аминокислот — предшественников синтеза ядерных белков, в частности гистонов, оказались совпадающими, порядка 2.4D—2.7D. Стало ясно, что дипольные взаимодействия мутагенов и нормальных единиц аутокатализа играют важную роль при вмешательстве химических мутагенов в процессы синтеза ДНК. Стало понятно, почему второй этап поиска мутагенов, опирающийся на свойства белков, оказался успешным — белки в исследованиях Рапопорта второго этапа сыграли роль своеобразного "лоцмана". Но небезынтересен и сам факт, что химические мутагены взаимодействуют и с ядерными белками.

Результаты исследований третьего этапа в открытии химического мутагенеза, рассматривающего аутокатализ на уровне физико-химических констант, снимали мнимые противоречия между первоначальными выводами Рапопорта о химической природе и свойствах гена и молекулярной биологией, изучающей машинерию аппарата наследственности на химической операционной основе. Только не следует забывать, что все основополагающие открытия, объединяемые проблемой "рапопортовский химический мутагенез", были сделаны им уже в 30-х — 40-х гг. ХХ в., т.е. задолго до выхода на арену молекулярной биологии. Не следует также забывать, что поток исследований Рапопорта, определяемый его собственным оригинальным замыслом, дважды искусственно прерывался на много лет — Отечественной войной на четыре и лысенковщиной — более чем на десять лет. Не будь хотя бы только одной лысенковщины, Рапопорт выдал бы решение всей своей научной и практической программы уже вскоре после войны, и лицо нашей генетики и естественных наук в целом было бы в значительной степени несколько иным. Наконец, рапопортовский химический мутагенез в относительно короткий отрезок времени открыл дорогу такому количеству практических достижений в медицине, в сельском хозяйстве и решении экологических проблем, какое не дала ни одна из биологических дисциплин, включая молекулярную биологию. Все это успело бы прочно укорениться в науке и экономике нашей страны задолго до разрушительной "перестройки". В своих теоретических воззрениях И.А. Рапопорт не всегда был понимаем современниками не только потому, что он намного опережал свое время, но также в силу физического уничтожения его главных теоретических опусов — "Феногенетического анализа независимой и зависимой дифференцировки" (1948) и "Микрогенетики" (1965).

Возглавляя Отдел химической генетики в ИХФ, И.А. Рапопорт одновременно безвозмездно сотрудничал с многочисленными научно-практическими учреждениями всей нашей огромной страны. Под его руководством и с его участием благодаря использованию химических мутагенов был создан и внедрен в практику большой фонд новых, высокопродуктивных сортов зерновых, технических и других сельскохозяйственных культур (около 400), а также значительный арсенал лекарственных средств — антибиотиков и противораковых препаратов. И.А. Рапопорт предложил ряд крупных программ, в которых отбор создаваемых сортов на высокую продуктивность, устойчивость к вредным факторам среды и повышение иммунитета был поставлен в качестве первоочередной задачи селекции. В этом И.А. Рапопорт видел мощное средство, способствующее решению экологических проблем и удешевлению сельскохозяйственной продукции. И это удалось. Последняя его программа была целиком посвящена генетическим методам борьбы с экологическим неблагополучием на нашей планете. Он также считал, что использование химического мутагенеза незаменимо в создании генетического разнообразия форм и призывал широко использовать мутанты в селекционных программах скрещивания. Таким образом, в построении исследований, своих и связанных с ним коллективов, И.А. Рапопорт умело сочетал одновременное решение проблем сельского хозяйства, продовольственной программы, экологии, здоровья человека и увеличения генетического разнообразия в природе. Вклад этого объединяемого Рапопортом сообщества оказался также очень значительным в повышение эффективности промышленной микробиологии, лесоводства, рыбоводства, биологической очистки вод.

Кроме многочисленных отечественных учеников И.А. имел аспирантов из других стран: Индии, Венгрии, Болгарии, Чехословакии, Вьетнама. Его ученики, используя химические мутагены, под его руководством создали высокопродуктивные сорта сельскохозяйственных культур (суммарно — более 50), которые способствовали развитию благосостояния их стран. Важным условием успешной организации этой грандиозной работы было создание Всесоюзных совещаний по химическому мутагенезу, ежегодных, начиная с 1965 г. Они собирали исследователей и селекционеров всей страны. И.А. Рапопорт был на этих совещаниях бессменным председателем, консультантом и руководителем. Лучшие работы затем публиковались в регулярно выходящих с 1966 г. сборниках серии "Химический мутагенез" в академическом издательстве "Наука". Эта серия насчитывает 25 томов и документально отражает всю историю главных успехов практических направлений Отдела химической генетики ИХФ и сотрудничающих с ним учреждений.

Несмотря на то, что его здоровье сильно пошатнулось — он много лет был тяжелым астматиком, И.А. Рапопорт уделял много времени общественной и научно-организационной работе. Со дня основания Всесоюзного общества генетиков и селекционеров им. Н.И. Вавилова он был членом президиума этого общества и членом редколлегии журнала "Генетика", постоянным ответственным редактором книг в серии "Химический мутагенез". Огромным было участие И.А. Рапопорта в организации и проведения празднования 100-летия со дня рождения академика Н.И. Вавилова. Он был членом Научного совета по генетике и председателем секции "Химический мутагенез" при Президиуме АН СССР, а также членом двух комиссий по защите биосферы от химических загрязнений в Госкомитете по науке и технике и др.

Он много ездил по стране, знакомясь на местах с результатами проводимых работ и поддерживая личные контакты с селекционерами и сотрудниками, с которыми вел совместные исследования. До конца своих дней И.А. Рапопорт активно участвовал в работе Совета ветеранов своей дивизии и поддерживал связь с однополчанами.

В 1971 г. И.А. Рапопорт получил звание профессора по специальности "генетика". В 1979 г. он был избран членом-корреспондентом Академии наук СССР по специальности "генетика и селекция". В 1975 г. он был награжден орденом Трудового Красного Знамени. В 1984 г. ему была присуждена Ленинская премия за цикл работ "Явление химического мутагенеза и его генетическое изучение". Октябрем 1990 г. датируется указ Президента СССР М.С. Горбачева о присвоении И.А. Рапопорту звания Героя Социалистического Труда с вручением ордена Ленина и золотой медали "Серп и Молот" за особый вклад в сохранение и развитие генетики и селекции и подготовку высококвалифицированных кадров". Эти отличия, полученные в последний период жизни И.А. Рапопорта, присоединяются к высоким воинским наградам его молодости. За боевые заслуги И.А. Рапопорт был награжден двумя орденами Красного Знамени (1943, 1944 г.), орденом Суворова III степени (1944), орденом Отечественной войны II степени (1944), двумя орденами Отечественной войны I степени (1945, 1985 г.), американским орденом Legion of Merit (1945), орденом Красной Звезды Венгрии (1970) и многими медалями.

В разгар возрастающих научно-практических достижений и новых теоретических замыслов И.А. Рапопорту пришлось оставить должность заведующего Отделом химической генетики в силу закона о возрастном цензе. А вскоре он погиб. Через месяц после получения последней правительственной награды — звания Героя Социалистического Труда, Иосиф Абрамович, возвращаясь с работы 26 декабря 1990 г., был сбит грузовиком. Он получил тяжелейшие травмы и ушел из жизни утром последнего дня 1990 г. Его похоронили на московском Троекуровском кладбище. Огромное число людей провожало его в последний путь, многие приехали из других городов. Прощальные слова произносили не только ученые, но и бывшие однополчане. Ему были отданы последние воинские почести — специальное подразделение произвело должное число ружейных залпов.

Отдел химической генетики ИХФ им Н.Н. Семенова не надолго пережил своего основателя — сотрудники, занявшие место И.А. Рапопорта, не сумели продолжить его дела. Селекционеры же, к их чести, остались верны памяти своего учителя, даже несмотря на распад СССР и последующую "перестройку" в России. Трудно даже себе представить, что все огромные достижения, связанные с именем И.А. Рапопорта, могут быть безвозвратно утрачены. Если руководители страны все же решат вернуться к серьезному развитию сельского хозяйства, все успехи научно-практических направлений И.А. Рапопорта остаются к их услугам.

Биография И.А. Рапопорта поражает воображение не только тем, что он был замечательным исследователем и прожил яркую и целенаправленную жизнь. Она показывает, что даже в условиях гонений преданность науке и бескомпромиссность при отстаивании своих убеждений позволяет сохранить человеческое достоинство и остаться крупным ученым. Пример его жизни во всей полноте отражает реалии развития генетики в нашей стране. События середины прошедшего века были куда страшнее, чем это может показаться теперь, потому что за каждым политическим "перегибом" стояла жизнь или смерть конкретного ученого и человека. А Иосиф Абрамович не только выстоял, он отдал своей стране всего себя целиком. Не может быть, чтобы страна этого не взяла.

© Строева О.Г. Иосиф Абрамович Рапопорт. К 100-летию со дня рождения (1912-1990) // Генетика, 2012, том 48, № 3, с. 422-429.

Награды и премии

• Орден Красного Знамени
• Орден Красного Знамени
• Орден Суворова III степени
• Орден Отечественной войны I степени
• Орден Отечественной войны I степени
• Орден Отечественной войны II степени
• Орден Трудового Красного Знамени
• Медаль За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.
• Медаль За взятие Вены
• Медаль Двадцать лет победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.
• Медаль Тридцать лет Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.
• Медаль Сорок лет Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.
• Медаль 50 лет Вооружённых Сил СССР
• Медаль 60 лет Вооружённых Сил СССР
• Медаль 70 лет Вооружённых Сил СССР
• Орден «Легион почёта» (Legion of Merit) США
• Орден Красной Звезды ВНР
• Ленинская премия 1984
• Орден Ленина
• Герой Социалистического Труда. Медаль Серп и Молот (1990)

Страница в процессе разработки и наполнения